Чтоб бумагу не марать

Самое неприятное в новых московских трамваях — что они совершенно не проветриваются. Установленная система кондиционеров не рассчитана на то, что в вагон будут наведываться обоссаные бомжи. Зато циркуляция воздуха по всей длине салона хорошая, и едкая вонь мигом доносится до каждого уголка. Вонь не уходит за пассажиром и остается в салоне на многие часы. Даже когда трамвай после простоя отправляется с конечного кольца в новый путь по маршруту, может попасться отравленный салон. Стоило бы открывать форточки в пути и открывать все двери, чтобы проветрить трамвай на конечных, но в холодную погоду так не делают. Тяжело переношу такое положение.

Если наши архаровцы не посадят, не покалечат и не убьют его, то Навальный может каждый день парализовать весь город, просто выкладывая твиты «Пойду-ка во „ВкусВилл“» или «Собираюсь прокатиться на МЦД с Курского вокзала».

17 января 2021

Казалось, в шутку поглумился, а вот прошло две недели, и центр перекрывают, автобусы отменяют, метро не останавливается в центре. Такой блокады москвичи еще не видели.

Отличная в этом году зима была. Снега выпало и за прошлый и за этот год. Я много гулял и впервые за 16 лет немного покатался на лыжах. Жаль, что все растаяло и началась серая слякоть.






Если не читать новостей о коронавирусе, то его будто и нет. Во всяком случае жизнь в городе ничем отличается от обычных новогодних каникул. В центре все праздники было полно народу, кафе и ресторанные дворики забиты полностью, в Зарядье даже наблюдал на улице длинную очередь в тамошний фудкорт. В парках, на горках полно детворы. В общем, если не считать масок, которые, впрочем, стали бесполезным аксессуаром, ничего не говорит о ковиде.






Вот еще забавный праздничный анекдот. Неожиданно приятно было услышать в автобусе поздравления с Новым годом от Сюткина. Его речь была грамотна, и он правильно строил предложения, что сладостно слушать московским пассажирам, привыкшим к косноязычным объявлениям роботетки. Вот, подумал я, Мосгортранс подтянул любимых артистов: сейчас еще, наверное, Маликов, Пресняков и Николаев поздравят. Но нет, Валера Сюткин оказался единственным и, в конце концов, конечно, же поднадоел. Тем не менее напомнить о себе всему городу — ход мог быть неплохой, кабы Сюткин не выстрелил себе в ногу, выступив на новогоднем балу у Лукашенко.






Еще из московских бытовых новостей. На площади Киевского вокзала снова начали ремонт: поставили сетчатый заборчик и привезли плитку. Не прошло и двух лет, кажется, с тех пор как там закончили работы. У нас на Мичуринском проспекте тоже недавно закончили благоустройство у метро, и там тоже плитка торчит так, будто под ней червь гигантский прополз.






В прошлую субботу ходил на протестную прогулку. На медузе и в твиттере штаба Навального не все показывали, а только Пушкинскую площадь. В то время как вся Тверская была забита по обеим сторонам от Манежной и почти до Маяковской. Я приехал в центр на автобусе с Ленинского проспекта. Еще у библиотеки увидел, как косолапые полицейские несут друг за другом ограждения. Когда автобус свернул с Моховой на Тверскую, я увидел уже большую толпу на углу Думы, затем полностью забитый Камергерский и множество людей вдоль дороги. Я провел долгое время на углу Тверской и бульвара, там совсем не было связи; тогда я прошелся вниз до Большого, там все было перекрыто и пришлось возвращаться обратно. Событие было воодушевляющее и объединяющее, людей вышло очень много, и все проезжающие машины поддерживали москвичей гудками и песнями. Несколько машин проезжало с открытыми окнами, включив «Перемен» Кино.






Удивительно, как еще две недели назад мы жили в полном застое, и за столь короткий срок, после того как Навальный объявил о возвращении, вернулся и показал фильм, власть умудрилась зарыть себя так глубоко в трясину.

В конце лета, после изоляции, я гуляю больше, чем когда-либо. Люблю углубляться в районы со старой застройкой, особенно с хрущевками. У них уютные зеленые дворы с деревьями выше крыш, что иногда и солнце не пролезает лучами до нижних этажей и там висит мягкая мгла. По мне, старые дома выигрывают у лысых, закатанных в асфальт дворов пошлых новостроек.

Больно смотреть на дворы, в которых нет травы, и вся земля выскребена.

Раздражают лихие водители автобусов, которые разгоняются перед мигающим светофором или лежащим полицейским, а потом резко тормозят. Вообще хороших водителей автобуса почти нет. Всё какие самосвальщики.

Ниже фото из инстаграма с прогулок за последний месяц. На телефон, конечно, удобно фотографировать, но мне все равно неприятно.

Сегодня я прекратил самоизоляцию. Три коротких прогулки возле дома я не брал в расчет. Сегодня же я ездил по городу на автобусе, метро и трамвае. Мне очень понравилось, что город пуст, словно в детстве, когда все разъезжались на каникулы, а в транспорте куча свободных мест.

Купил в макдональдсе кока-колу, и она мне не понравилась. Недавно писали, что нашу колу собираются сделать менее сладкой, и, кажется, это уже происходит. В России кока-кола долго оставалась слаще, чем где бы то ни было. Если двигаться от нас на запад, то в каждой следующей стране в нее кладут все меньше сахара, а надо сказать, что кока-кола без сахара пуста на вкус. В Испании она уже сильно разбавлена, а в Португалии вы уже пьете воду цвета колы и чувствуете себя обманутыми. Один раз в Лиссабоне я взял две большие колы в поезд и потом всю дорогу мучался.

В январские праздники Волгоград отдыхал. На улице было совершенно пусто, ни души. Людей я встретил только в макдональдсе и на вокзале. Мне понравился подземный трамвай и расположение города: как он вытянут тонкой полосой вдоль Волги, что вот идешь по длинной центральной улице, а свернешь, отойдешь пару кварталов и уже как будто на окраине.


Далее фотографии с вокзала, где я скучал в ожидании поезда.

Вася говорит, сегодня последний день, когда новая канатная дорога на Воробьевых горах бесплатно работает, давай, мол, прокатимся! Пришли туда. Народу нет. Все кабинки пустые едут. Вот и гадаешь, коли задаром никого, то кто будет за деньги кататься?





Еще я в Москве ездил на метро и в автобусах. В последних убрали турникеты. Городская реклама хвастает, насколько удобнее входить во все двери и автобусы теперь отправляются быстрее. Только вот когда турникеты устанавливали, к этим возражениям не прислушивались, а теперь возврат к нормальности выдается за достижение.

В этом году Аэрофлот снова стал летать в Португалию. Пока только в Лиссабон. Направление не слишком популярное, особенно осенью, и самолет летит полупустой, поэтому можно пять с лишним часов полежать в хвосте на трех сиденьях и почитать книжку — один из самых удобных и комфортных перелетов за последнее время.

В Лиссабоне я снова, как и в мае 2017 года, останавливался в Новотеле, и теперь он мне казался грязным и потрепанным. Впрочем, все новотели, кроме новенького архангельского, в этом году меня разочаровали. Окна номера выходят на шоссе и акведук, и каждые пять минут в небе пролетает идущий на посадку самолет.






Из Лиссабона я поехал на поезде в Порту. Восточный вокзал выглядит двояко. Его тяжелое серое бетонное брюхо занимает два темных нижних уровня, а на самом верху, где платформы, к небу возносятся легкие ажурные своды. Внутри вокзала пусто, как на заброшенной стройке. Тетки лениво ждут желающих сделать маникюр перед дорогой, стоит пара лотков со сладким фаст-фудом, а в самой середке устроен развал с книгами и пластинками.






Португальские поезда оказались намного лучше испанских и уютнее итальянских. Кресла были необычайно удобны и с большим расстоянием для ног. Любезные проводники разносили прессу и предлагали напитки и какие-то булочки. Все это оказалось включено в стоимость поездки. Самое главное, португальцы всегда ведут себя очень тихо и воспитанно, они никогда не шумят и не галдят, как испанцы, поэтому в вагоне царили покой и порядок.

Люди обитают на руинах прежнего, сгинувшего государства, они поселились в построенных раньше домах, ездят по проложенным в былые годы дорогам, используют, как умеют, разные постройки или растаскивают их, как когда-то варвары расковыривали Колизей для собственных жилищ, но все же ничего из этого им в общем не принадлежит и никакой привязанности к доставшемуся им наследию они, кажется, не испытывают.